Евгений Якубович, Сергей Удалин, Личная жизнь гномов. юмористическая фэнтези. Читать. часть 3

главная блог писателя электронные книги аудиокниги интервью

книги

Евгений Якубович, Сергей Удалин

Личная жизнь гномов

(главы из незаконченного романа)

– Увы, граф! – возразил Эйнли. – Я бы очень хотел вам всем помочь. Поверьте, мне глубоко не безразлична судьба нашей милой принцессы. Но ваша просьба граф, к сожалению, невыполнима. Воцарилась неприятная тишина. Гном поспешил продолжить.

– Господа, вспомните, как я оказался в Королевстве. Моего отца изгнали за ересь без права на возвращения. Приговор был настолько суров, что запретил вернуться и всем его детям до седьмого колена. Поэтому я ни под каким видом не смогу появится в Горной Стране.

Все разочарованно замолчали. Решение предложил любитель детективов Ночкин.

– Эйнли, но ведь вы можете поехать под чужим именем. Вас там не было столько лет. Вы уехали совсем мальчишкой, а теперь вы взрослый солидный гном. Махмуддинн соорудит или купит вам новые документы на другое имя – и вперед!

– В самом деле, Махмуддинн, неужели вы, с вашими умениями и связями не сможете раздобыть для Эйнли новый паспорт? – спросил Энимор. В его голосе снова появилась надежда.

Все закивали головами. Однако ни Эйнли, ни Махмуддинн особого энтузиазма не проявили.

– Вы не понимаете, граф, – сказал Эйнли. – Я не могу появиться в Горной Стране даже с десятком поддельных паспортов. Ведь у меня на лбу написано настоящее имя.

– Что? – хором переспросили все люди. И только Махмуддинн молча кивал головой.

– Махмуддинн, ну хоть вы объясните. Я чувствую, они мне не верят! – взмолился гном.

Все посмотрели на джинна.

– Эйнли прав. При рождении на лбу гнома пишут его имя. Это специальный состав, который остается на всю жизнь. Надпись нельзя ни удалить, ни изменить. – Махмуддинн усмехнулся. – Всем известно, что гномы прагматики. Но тут я с ними согласен. Это и в самом деле очень удобно. Даже представляться нет необходимости. Встретил незнакомца, взглянул ему в лицо, и уже знаешь кто таков. Очень удобно. И, конечно, отпадает возможность подделки документов и мошенничества, поскольку выдать себя за другого нет никакой возможности.

– Да ладно вам заливать, дружище! – перебил его Черчь. – Где эта надпись? Кто-нибудь ее видит? Я, например, ни разу не видел.

– А вы и не увидите. Человеческий глаз не приспособлен видеть в этом диапозоне. Но это не значит, что надпись не видят все остальные. Не забывайте, Черч, люди – обиженный природой народ. Так что, поверьте лучше нам, представителям старых и могущественных рас.

– Ладно, ладно, не кичитесь своим происхождением! Лично вашей заслуги в этом нет. И вообще, по-моему, вы просто морочите нам голову.

– Не горячитесь, батенька. Никто же вас не винит. Надпись действительно существует и хорошо видна гномам, – подтвердил Эйнли.

– Ну и пусть, – не унимался Черч. – Будете все время ходить в каске, у гномов это не вызовет ни малейшего подозрения.

– Но на границе меня обязательно попросят ее снять.

– А вы забинтуйте голову и скажите, что у вас там страшная рана, которую ни в коем случае нельзя открывать. – не сдавался Черч.

Эйнли глубоко вздохнул и покраснел. Махмуддинн внезапно расхохотался:

– Ничего не выйдет, – сквозь смех выдавил он. – Надпись продублирована в другом месте.

– Это в каком же? – спросил Черч, не успевший понять причину веселья джинна.

Махмуддин совсем зашелся в приступе смеха:

– В том самом, барон, противоположном голове, которое не называют вслух в приличном обществе.

Лаванда покраснела. Мужчины огромным усилием воли пытались подавить рвущийся наружу смех. На Эйнли было больно смотреть.

Лишь один Черч недоуменно переводил взгляд с гнома на джинна и обратно.

Брик, державшийся в стороне, как и положено слуге, подошел к барону и объяснил:

– Это на случай ежели башку оторвет. Чтобы, значит, труп легче опознавать было.

Черч хлопнул себя по коленям и закричал:

– А, я понял! Вот это да! Дескать! Эйнли, неужели это правда?

Тут уже все не выдержали и громко расхохотались. Даже Лаванда заулыбалась.

Через пять минут взаимные обиды и обвинения были забыты. Перед Эйнли извинились и пообещали, что никогда и ничего не расскажут. Эйнли принял извинения, но потребовал, чтобы Черч произнес какую-то особую клятву. Черч пробурчал "а почему именно я", но клятву дал. После этого обстановка вернулась в норму.

Энимор вспомнил о своих обязанностях председателя.

– Ну, хорошо, – сказал он. – Эйнли ехать не может. Но ведь нельзя отпускать Колю с Лавандой одних. Кто сможет отправиться с ними?

Внезапно Мамуджинн поднялся со своего места:

– Коля, можно тебя на минуточку.

С этими словами он подошел к Коле, и дружески приобняв за плечи, вывел в коридор.

– Я могу вам помочь, – без обиняков начал джинн. – У меня есть некоторые знакомства в Горной Стране. Думаю, я сумею организовать вам гастроли.

– Вот и замечательно! – просиял Коля. Вместе с джинном он был готов отправиться куда угодно. – Но зачем мы шепчемся в коридоре? Пойдемте и скажем всем.

– О, кошелек моего сердца. – ответил джинн сладким голосом, предвестником того, что разговор пойдет о деньгах. – Прежде мы должны составить контракт. Вот глянь.

Джинн что-то пошептал и в воздухе материализовался свиток пергамента с длиннющим текстом.

– Поставь свою подпись внизу, и мы тут же вернемся в зал и обрадуем твоих друзей.

– Щазз! – Коля уже не был зеленым новичком в этом мире. Он принялся внимательно читать пергамент. – Ну-ка, сколько ты решил отстегнуть мне от щедрот? Пять процентов от всей выручки? Да ты просто филантроп!

– Я не знаю, кто такой этот твой филантроп! Хочешь торговаться, так и скажи. А обзывать благородного джина я тебе не позволю.

Коля понял, что подошел к вопросу неправильно:

– Короче, нам с Лавандой семьдесят пять процентов. Плюс дорога и проживание за твой счет. И не вздумай экономить на гостиницах. Будем останавливаться в одинаковых номерах, и питаться тоже вместе!

– Коля, у тебя в роду случайно не было разбойников? Ты же пустишь меня по миру. Мне предстоят огромные расходы. Я и так согласился только из дружеского расположения к тебе. Двадцать пять процентов и ни гроша больше.

Коля выдержал паузу и пристально поглядел на джинна:

– А если я просто прикажу тебе?

Джинн схватился за сердце:

– О, коварнейший из исполнителей народных песен! Приказывай! Издевайся! Скажи сразу, что старый джинн тебе нужен только как средство передвижения и бездонный кошелек. Потребуй уже сразу и ключи от склада где лежит вигрин, отбери бурильную вышку и переезжай жить в мой дворец. А меня, твоего старого верного друга, твоего спасителя и наставника, запечатай в бутылку и брось на дно моря, чтобы не досаждал твоей юной и неопытной голове своими старческими советами.

Джинн захлюпал носом.

Ну вот, подумал Коля. Мало нам плачущего гнома, теперь еще и джинн истерику закатывает.

– Махмуддинн, вы же знаете, как я вас уважаю!

Джинн встрепенулся, но шмыгать носом не перестал.

Коля продолжил:

– Но двадцать пять процентов унижают достоинство артиста. Я предлагаю пятьдесят. Разделим доходы поровну.

Махмуддинн просиял, будто и не он только что хватался за сердце и лил слезы. В его руке появилось перо, они исправили и подписали контракт.

– Ну вот и хорошо, – заключил джинн. – Теперь у тебя появятся деньги на оплату операции по спасению девушек. Если гастроли окажутся успешными, ты сможешь оплатить дальнейшие расходы из своей доли.

Коля открыл было рот, потом закрыл его обратно. Он вспомнил пословицу: "Если вам кажется, что вы заключили с джинном выгодную сделку, значит вы просто чего-то не заметили".

Так или иначе, состав разведывательной экспедиции был определен, легенда под которой они отправятся в стан врага, составлена. Осталось провести несколько репетиций и можно отправляться в путь.

 

Санитарный инспектор Программист для преисподней Кодекс джиннов Сборник рассказов - фантастика Сборник рассказов - проза Программист для преисподней Санитарный инспектор