[1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9]
Большая комната была обставлена если не с претензией на роскошь, то, как минимум, так, чтобы благосостояние владельца сразу бросалось в глаза. Мебель дорогих пород дерева, непременный буфет со стеклянными дверцами, заставленный хрусталем и дорогой посудой, пестрые ковры на полу и стенах, позолоченная окантовка потолка и оконных рам, — все это выдавало желание хозяина показать, что он кое-чего достиг в этой жизни. Квартира не особенно отличалась от многих других квартир земных поселенцев на новых планетах. Разумеется, только тех из них, кто вовремя успел правильно распорядиться возможностями, которые эти планеты предоставляют, и сумел построить свою жизнь надлежащим образом.
На коврах в живописном беспорядке были расставлены небольшие низенькие столики, кресла, несколько таких же низких диванов. Вокруг одного из столов сидела компания землян: три молодых парня и женщина лет двадцати пяти — тридцати трех. Точнее определить ее возраст из-за умело наложенного грима сумел бы только очень внимательный наблюдатель. Сама же она никогда не давала себе больше двадцати одного. Компания подобралась, похоже, по принципу притяжения противоположностей. Хозяин квартиры, Николай, был курносым блондином выраженного славянского типа со светло-синими, прозрачными до пустоты глазами. Мысли его большей частью были такими же — пустыми и прозрачными. Оба его приятеля также не блистали интеллектом. Они сидели тут, рядом: чернокожий двухметровый гигант Томас, предки которого сохранили в чистоте свои африканские гены, и Жюль — обаятельный щупленький парнишка с темными волнистыми волосами, в списке предков последнего преобладали выходцы из Франции.
В отличие от парней, их подруга не имела выраженной национальной принадлежности. Прямые черные волосы, карие глаза, чистая, гладкая, слегка смуглая кожа, тонкие, но резко очерченные черты лица, великолепная спортивная фигура, — все это делало ее похожей на стандартизированных журнальных красоток. К чему она и стремилась. Звали ее Лола. Девушка появилась в компании несколько месяцев назад и за две недели сумела выжить всех предыдущих подружек своих новых знакомых. Соотношение трех мужчин и одной женщины в компании ей очень нравилось, и она прилагала все усилия, чтобы сохранить его. Она умудрялась ссорить приятелей со всеми новыми женщинами, периодически появлявшимися в доме. Со временем мужчины махнули на это рукой, и вот уже третий месяц компания собиралась в доме Николая в неизменном составе — вчетвером.
Вечер начался как обычно, так же, как начинались большинство всех вечеров, проведенных компанией вместе. Жюль открыл пакет, который принес с собой, и достал оттуда небольшие свертки из листьев тканы. Свертков было четыре — по одному на каждого из членов команды. Все молча смотрели, ждали.
Жюль разложил свертки на столе, на котором Николай уже приготовил обычный набор инструментов. Жюль зажег спиртовку, развернул первый пакет. Осторожно достал из него небольшой ярко-синий круглый плод. Острым тонким ножом он аккуратно срезал кожуру. Затем взял вилку, нанизал на нее плод, поднес к огню.
— Засекай время, — не оборачиваясь бросил он Николаю. Тот послушно уставился на часы. Жюль медленно вращал плод над огнем. Очищенная поверхность подгорала, приобретая изумрудно-зеленый оттенок. Ровно через минуту Николай негромко сказал: «Время!». Жюль убрал плод с огня и внимательно осмотрел его. Свежая мякоть покрылась ровной зеленой корочкой. Все молча смотрели на Жюля. Он еще раз тщательно осмотрел приготовленную ткану, понюхал, все так же держа ее на вилке, и наконец сказал:
— Все в порядке, гребешки не надули.
Все облегченно вздохнули, зашевелились. Кто-то попытался заговорить, но ему тут же велели заткнуться. Самое главное было впереди. Жюль поднес плод обратно к листу и осторожно, ножом снял его с вилки. Затем точно так же поджарил остальные.
— Ну, поехали!
Он наколол на вилку поджаренный плод и быстро сделал ножом несколько насечек на плоде. На поверхности тут же выступили капли маслянистого, остро пахнущего сока. Жюль повернулся к Лоле.
— Лейдис ферст! — и, ухмыльнувшись, протянул ткану. Лола, которая за весь вечер не сказала ни слова и вообще не двигалась с места, все так же молча схватила плод и с силой зажала его в кулаке. Обожженную ладошку, как обычно, охватила сильная острая боль. Лола всхлипнула, на глазах у нее появились слезы. Она отвернулась, но кулак не разжала. Наоборот, накрыла его другой рукой, не доверяя своим пальцам, которые стремились избавиться от боли. Она стала раскачиваться, тихонько постанывая. Скоро наркотик проник в руку, и боль прошла. Лола улыбнулась и посмотрела на остальных. Волна острого желания прокатилась по ее телу.
— Ну, что же вы, мальчики, — произнесла она, — дама ждет!
Все опомнились, засуетились. Жюль быстро надрезал и раздал оставшиеся плоды. Как всегда, по комнате прокатился тихий стон, когда ладони сжали ядовитую мякоть. Мужчины замерли, ожидая, когда наркотик начнет действовать. Через несколько минут здоровяк Том с громким шумом выпустил газы. Все, как будто ожидая этого сигнала, расхохотались.
— Ну, ты даешь, Том, ну, рассмешил! А Том у нас шутник, оказывается! — все разом заговорили.
— Эх, гребень зеленый, какой классный приход сегодня, — отсмеявшись, закричал хозяин дома. — Как я люблю шутки Тома! Как я вас всех люблю!
— Ну же, мальчики, — прокричала со своего дивана Лола, — только не все сразу!
Примерно через полчаса возня в комнате прекратилась. Громко перекрикиваясь, четверка вышла из дома на улицу. Фаза непреодолимого любовного пыла прошла, и теперь началась вторая стадия. Компания больше не могла сидеть в квартире. Они считали, что им хочется погулять, поискать приключений, просто посмотреть на звезды. На самом же деле это был скрытый приступ клаустрофобии. Наркоманы, регулярно принимавшие ткану, приобретали устойчивый страх перед закрытыми помещениями. Со временем, даже не находясь под действием наркотика, они уже не могли жить под крышей.
Выйдя из дома, первым делом подошли к ближайшему ларьку и купили пиво. Каждый взял в руки открытую банку и, прихлебывая на ходу, компания отправилась шататься по улицам. Пиво входило в ежевечерний ритуал. Говорили, что после принятия тканы и неизбежных сексуальных удовольствий полезно выпить баночку-другую пива, для восстановления гормонального баланса. Пиво было очень популярно среди населения Старого Города. Считалось просто неприличным выйти из дома без банки пива в руке и пройти по улице, не отхлебывая по дороге.
Жюль в обнимку с Лолой шли чуть впереди. Лола оживленно что-то рассказывала Жюлю. Она была очень озабочена. Вчера Лола видела Жюля с новой подружкой и сегодня с утра начала кампанию по ее дискредитации. Количество фактов и доводов против новой знакомой подобралось огромное. Все это Лола вываливала на своего собеседника непрерывным потоком. При этом она постоянно дергала Жюля за рукав, требуя сочувствия. Жюль, как обычно, только делал вид, что слушает, а сам был занят чем-то своим. Он неторопливо шел, с интересом оглядываясь по сторонам и прихлебывая пиво из банки.
Внезапно Лола сменила тему:
— Жюль, скажи, а мы сегодня тоже встретим маленьких ящеров?
Жюль неохотно оторвался от пива и пробурчал:
— На черта они тебе сдались?
— Ты знаешь, я все думала-думала и решила. Если мы опять встретим маленьких ящеров, то я заберу их к себе, и они будут жить у меня. Я куплю для них маленькие кроватки, игрушечный столик и стульчики. А потом я научу их танцевать рок-энд-блюз. Это будет классно. Только ты скажи Николаю с Томом, чтобы они их не трогали, ладно?
Жюль, не очень вслушивающийся в болтовню подружки, по привычке кивнул головой и сказал:
— Да-да, конечно.
Николай с Томом брели чуть позади, размахивали банками с пивом в такт шагам и вели серьезный мужской разговор.
— Прикинь, что я сегодня узнал, — начал Николай.
— Ну?
— Не нукай, я серьезную вещь хочу сказать.
— Ага, как всегда, фигню какую-нибудь наплетешь. — Том сплюнул на тротуар. — И как я тебя еще слушаю, не понимаю.
— Да нет, правда. Прикинь, был я утром на Бирже, там новая мымра в окошечке сидит.
— Симпатичная?
— Да не перебивай ты. Симпатичная-мимпатичная, все равно они нашим не дают.
— Да знаю я, что уж, просто спросить нельзя?
— Ну и не спрашивай, раз знаешь, я и так тащусь, мысли путаются. Вот что я хотел сказать сейчас?
— Что тебе дала девка с Биржи! — заржал Том и попытался изобразить па из нового модного танца рок-энд-блюз. Не завершив поворота, он пошатнулся, взмахнул рукой и попал в лицо идущему навстречу прохожему. Прохожий остановился и поднял глаза. Он увидел перед собой двухметрового негра, с расплывшимся от невероятного удовольствия лицом и нетвердо стоящего на ногах. Обожженной ладонью правой руки негр осторожно держал баночку с пивом. Левой он размахивал в воздухе, пытаясь закончить начатое танцевальное движение. Прохожий, невысокий тщедушный мужчина средних лет, счел себя недостаточно подготовленным к такой встрече. Он пробормотал: «Простите», и быстро засеменил по тротуару прочь. Том с трудом восстановил равновесие и посмотрел ему вслед. Не торопясь, Том прокричал все известные ему ругательства, по мере своих лингвистических способностей привязав их к убегавшему мужчине и членам его семьи. Затем он повернулся к Николаю и сказал:
— Нет, ну ты видел, что делается? Дождались, по улице уже невозможно пройти, чтобы не натолкнуться на всякую дрянь. Небось на Бирже тоже шваль понавалила сегодня?
— Ага, я забыл, что сегодня начало месяца и там будут пенсионеры.
— Ты, я не понимаю, чего они лезут, на фига им деньги вообще? Ткану не держат, пиво не пьют. Жрать им много не надо, все равно скоро помирать. Нет, ну ты мне скажи, чего они туда лезут? И ведь нет, чтобы подождать, пока приличные люди, вроде нас с тобой, придут и получат свои деньги. Так нет, целый месяц ждут, а потом первого числа все, как резаные, бросаются к окошечку.
— Да, хорошо еще, что им дают деньги только раз в месяц, а не как нам, раз в неделю. А то бы каждый раз так маялись.
Друзья, утомленные разговором и всплеском эмоций, подошли к ближайшему ларьку и взяли еще пива.
— Вот, теперь полегчало. Так ты слушай, — отхлебнув пива, снова начал Николай. — Был я на бирже, и эта новая мымра меня спрашивает: а есть ли у меня высшее образование? Прикинь, это она меня спрашивает, круто, да?
Том сформулировал свое отношение к высшему образованию предельно лаконично:
— Не понял, а на фига тебе?
— Вот я ее и спросил: а на фиг мне? И, прикинь, что она мне ответила?
— Что тем, кто с дипломами, она дает?
— Почти угадал. Дает, только не то, что ты думаешь, а дополнительное пособие. Прикинь, они открыли новый отдел для тех, у кого есть высшее образование, и там будут давать повышенное пособие.
Том остановился и повернулся к Николаю:
— Ну-ка, ну-ка, повтори, я что-то не въехал.
— Я говорю: тем, у кого есть степень бакалавра и выше, ну, короче, те, кто учились в колледже или, там, в университете, они будут теперь получать больше.
Том еще немного подумал, потом взревел в голос:
— Это что же, трах в тибидох, получается, что вот тот мозгляк, которому я в рожу заехал, а он только утерся и убежал, он что, теперь будет больше меня получать? Это по какому же праву, трепть его в грызло! У меня, может быть, дед на руднике не просто так кем был! Он у меня, может, там самим мастером смены был! Да он без всякого образования получал в два раза больше, чем я сейчас получаю.
Том еще немного поорал, в основном бессвязные ругательства, а затем ударился в воспоминания.
— Я же хорошо помню, мне дед рассказывал. Тогда на руднике только люди работали, хвостатых туда на пушечный выстрел не допускали. Твои-то, я знаю, они Город строили, а мои работали на руднике. Да как работали! По двенадцать часов подряд в забое стояли. По колено в воде. А если какой-нибудь инженеришка забудет насос смазать, так их вообще по горло заливало. И работали, и Город подняли, и рудник, — и все это для этих паршивых ящеров. Век бы их не видать.
— Да, сколько наши деды для них сделали! Считай, из грязи вытащили. Ну, ты прикинь, ведь, когда мы сюда прилетели, ящеры вообще жили в болоте, даже Города ни одного у них не было.
— А говорят, что им в городах жить вредно.
— А им вообще жить вредно. Посмотри, как они сейчас себя ведут. На ткану каждый день цену повышают, а продают дерьмо.
— Хорошую ткану теперь только в Новом Городе и достанешь.
— А что у них в лавках делается! Пришел я к ящеру недавно, говорю: дай взаймы пива, опохмелиться надо, мочи нет. А он мне знаешь, что говорит? «Принеси деньги, будет тебе пиво». Нет, ты прикинь, ну откуда у меня могут быть деньги, если у меня Биржа только завтра?
— Ну, а он что?
— А он говорит: «Вот завтра и приходи». Закрыл лавку и пополз по грязи к себе. Ну, подонок ведь, подонок.
— Ага, и я говорю, все ящеры — грязные подонки.
— Не-е, они чистые. Чистенькими все время хотят быть. Ты прикинь, они ведь никогда не дерутся с нашими. Сразу уползают к себе и прячутся. Или если уж совсем станет страшно, тогда зовут полицию. А полиция к ним прибегает тут же. Вот попробуй, наступи на хвост ящеру — тут же появится полицейский. «Как вам не стыдно унижать расовое достоинство коренного населения!» А мы это коренное население из дерьма вынули, вымыли, на солнышке обогрели и пустили в рудник. Они там шлепают себе по грязи, как по родному болоту, да огромные бабки получают. А ты тут, как дурак, каждую неделю стой в очереди, чтобы получить пособие. А если мне не хватает?
Тут пришла очередь Томаса блеснуть экономическими знаниями.
— А как может хватать, если две трети пособия у тебя вычитают в пользу ящеров?
— Не заливай.
— Да кем угодно буду, мне только вчера мужики рассказывали. У них там кто-то с бабой из бухгалтерии биржевой терся, так она ему по секрету все и рассказала.
— Ага, так она ему и даст. Нужен он ей! Говорю же, биржевые нашим не дают.
— Это нам с тобой не дают, нам молодняк нужен. А та старая, почти сорок, и страшная, как ящер. Мы ее сами не захотим. Она спасибо любому скажет, только приласкай. Так что это проверено. Ты понял, нет? Одну треть дают нам, а две трети отправляют ящерам.
— Так выходит: это ящеры нас обирают? Ну, подонки, я же говорю!
Парни постепенно закипали злобой. Им срочно надо было на ком-то отыграться. Обычная потасовка не годилась. По вечерам молодые наркоманы Города обычно выходили на прогулку именно с такой целью. Компании из пяти-шести обалдевших от постоянного употребления тканы молодых парней шатались по Городу, задирали прохожих, устраивали скандалы в поисках желанного выброса отрицательных эмоций. Обычно это заканчивалось избиением случайных, не вовремя вышедших из дому прохожих. Или же устраивали драку с другой такой же компанией.
Сегодня Тому с Николаем было не до того. Разговор о деньгах, которые отбирают у них из пособия и отдают ящерам, придал их мыслям строго определенное направление. Перейдя улицу на перекрестке, друзья обнаружили высокие запертые ворота. Над воротами висела вывеска «Торговый ряд». Это означало, что за воротами находится небольшая, закрытая со всех сторон площадка, на которой расположены лавки ящеров. Проходя мимо, Том пнул ворота ногой. Те в ответ громко загудели. Тому это явно понравилось. Он пнул еще и еще раз. Николай после второго удара тоже присоединился к приятелю и стал колотить в ворота кулаками. Не переставая ударять в ворота, парни кричали проклятия в адрес ящеров. Незаметно к ним присоединилась проходившая мимо компания. В руках у парней были бейсбольные биты и куски арматуры. Грохот поднялся неимоверный. А парни в ответ только увеличивали усилия. Из окон домов вокруг высунулись встревоженные жильцы, но остановить или хотя бы что-то крикнуть разгулявшимся наркоманам никто не решился. Люди лишь опасливо смотрели вниз, ожидая, что будет дальше.
Внезапно сработала охранная система. Николай, приложившись очередной раз к воротам, почувствовал резкий укол от разряда тока. У него перехватило дыхание, и он сполз вниз. Рядом с ним попадали на асфальт и другие. Оставшихся это не остановило. Наоборот, увидев, что их приятелей ударило током, они завопили как сумасшедшие. Раскрывшиеся было окна в домах снова закрылись. Во всех квартирах хозяева выключили свет. Окна гасли одно за другим. Обитатели квартир молча заявляли, что ничего не знают, ничего не видели. А буйство возле ворот продолжалось. Первым делом парни оттащили своих товарищей и оставили их приходить в себя в сторонке. Убедившись, что ворота находятся под током, дебоширы отошли на безопасное расстояние и стали швырять в ворота камни, пустые бутылки и все, что попадалось под руку.
Некоторое время они сосредоточенно бомбили ворота, но те не поддались. Боевой пыл стал проходить. Бутылки кончились, камней кидали все меньше, однако продолжали громко ругаться. Вдруг кто-то в толпе крикнул своему соседу: «А ну, повтори, что сказал! Это ты мне? Ты это мне сказал?!» Раздался звук пощечины, парни сцепились. Через минуту ворота были забыты. В толпе наркоманов вспыхнула потасовка. Кто кого бил и за что, было неважно. Парни давали выход злости. Драка протекала вяло, привычно. Через пять минут о ней уже забыли, и толпа постепенно рассосалась. Последними ушли ударенные током. Согнувшись, они ковыляли вдоль улицы, держась за стены домов, чтобы не упасть.
Вызов шефа застал меня на рассвете. Как был, в пижаме, я выскочил из постели и рванул к устройству связи. Запыхтел аппарат защитного экрана. Наконец передо мной возникло изображение Макара Ивановича.
— Доброе утро! — улыбнулся тот, разглядев мой внешний вид. — Ранняя пташка жирного червяка съедает.
— Вы что-то раскопали? — вместо приветствия ответил я. Ну, не люблю я рано вставать, особенно если почти не спал ночью.
— Ничего особенного. Все материалы я тебе посылаю параллельно с нашим разговором, посмотришь на досуге. А выводы аналитического отдела сообщу тебе сразу. Итак, ничего криминального за Деметрой не числится. Планета закрытая, почти никакой информации о ней нет. Неизвестно даже точное количество населения — перепись не проводили с момента высадки.
Я присвистнул: такое обычно встречается только на отсталых феодальных планетках.
— На Деметру почти никто не летает, туризма нет. Иммиграция с планеты невысокая. Если кто и улетает с Деметры, то делают это через соседнюю планетную систему. Там полный разгул демократии, приезжих не регистрируют, все следы теряются. Так что дальнейший поток иммигрантов проследить невозможно.
Я кивнул.
— Да, я обратил внимание в космопорту, что пассажирские перевозки совсем чахлые.
— Хорошо, пока у нас все стыкуется. Теперь экономика. В Городе страшная безработица. Опять же, из-за отсутствия точных данных судить трудно, но аналитики примерно вычислили вероятный объем населения, исходя из начального числа колонистов. Цифры получились приближенные, но по этим прикидкам безработица на Деметре составляет порядка от семидесяти до девяноста процентов трудоспособного населения.
— Так много? Я не ослышался?
— Нет со слухом у тебя все в порядке, я просматривал результаты твоего медосмотра, — усмехнулся шеф. — Еще раз говорю, цифры ориентировочные. Однако есть и точные данные. Общая сумма пособий по безработице, которые отправляют с Земли на Деметру, действительно очень солидная. Считай, бюджет небольшой страны.
— Безработных на Деметре содержит Земля?
— Не только Земля. Пособия перечисляются из фондов социальной защиты Организации Объединенных Планет. Колония на Деметре не объявляла независимости и поэтому формально находится под патронажем ООП.
— Постойте... — Я все никак не мог поверить. — А рудник?
— Что — рудник?
— Рядом с Городом находится рудник. Весь проект затевался именно ради добычи полезных ископаемых на руднике. Изначально Город был просто шахтерским поселком. Ради работы рудника и затеяна колонизация Деметры.
— Вот мы и добрались до главного. Рудник продолжает функционировать на одном уровне уже более пятидесяти лет.
— Мне это кажется странным. Давным-давно должны были все выскрести. Хотя мне Ривкин объяснял, что там идет непрерывный процесс восстановления запасов сырья. Это действительно так?
— Да, действительно так. Это мы проверили в первую очередь. Рудник не афера и не миф. Он действительно существует и поставляет реальную продукцию. Другое дело, что затраты на производство постоянно растут. Компания вынуждена поднимать цены, но себестоимость тут же поднимается вместе с ними.
— Подождите. Если это так, то рудник не приносит дохода. Зачем же его продолжают эксплуатировать?
— А куда прикажешь деть рабочих? На Деметре больше нет никаких предприятий. Закрыть рудник значит оставить без работы весь Город, а там и без того тотальная безработица.
— Что-то у меня не стыкуется. Ведь компания, эксплуатирующая рудник, наполовину частная. Можно допустить, что ООП может продолжать бесприбыльный проект ради сохранения нормального уровня жизни и занятости населения на Деметре. Но что получает второй компаньон, Бейлз? Зачем ему такая благотворительность?
— Я тоже задал такой вопрос. Оказывается, он не просто на паях с ООП. В контракте оговорено, что при любой ситуации Бейлз имеет право на минимальную маржу прибыли. При расчетах прибыли Бейлз получает свою обязательную квоту. И лишь потом остаток делится пополам.
— Понял, — кивнул я. — Могу предположить, что после того как он выбирает свою обязательную долю, от прибыли уже ничего не остается.
— Совершенно верно. Удивительным образом, несмотря на все манипуляции с ценами, рудник регулярно обеспечивает Бейлзу его минимальную маржу прибыли и ничего сверх этого.
— Спасибо, это уже теплее.
— Это горячо. Ты оказался прав насчет рудника. Разберись, как это у Бейлза получается. Мне очень интересно.
Ишь ты, любознательный какой.
— Это все?
— На мой взгляд вполне достаточно. Направление мы тебе дали, дальше копай самостоятельно.
Шеф полистал блокнот:
— Да, вот еще одна интересная деталь. На Деметре есть свой университет. Солидная организация, полностью субсидируемая ООП. Пять факультетов, плюс докторат. Ректор — выпускник Кембриджа. Десяток профессоров, куча ассистентов и сотни студентов. Стипендии, гранты, все как положено. Но есть один момент. За пятьдесят лет существования университет не провел ни одной конференции и никуда не посылал своих представителей. Аналитик проверил по спискам научных публикаций, и оказалось, что от имени университета не было опубликовано ни одной научной работы. Ни одной статьи, ничего. Тебе это ни о чем не говорит?
— Тут как раз все просто. Воруют.
— Я тоже так думаю. Скорее всего, университет существует только на бумаге. Это не совсем та информация, которая тебе нужна, но общую обстановку проясняет.
— Согласен. Судя по тому, что я уже видел, Город совершенно закрыт. Сотрудники ООП живут за его пределами, на соседнем островке. Бывают там только по делам. В общем, идеальное место для подобного рода мошенничеств.
— Вот и займись этим тоже. Но помни: основная задача — это рудник и Бейлз. Я посмотрел твое интервью с Гарри Найтом. Мне все больше не нравится эта история.
— Мне тоже.
— И будь повнимательнее. Они там сидят очень плотно, процедура приема проверяющих должна быть отлажена. Попробуй для начала раскрутить этого Ривкина на взятку.
— Это он всегда с удовольствием. Уже предлагал, сразу по дороге из космопорта. Но тогда мне сразу придется улететь.
— А ты покапризничай, у Ривкина не бери, выйди на самого Бейлза. В первый раз, что ли?
— Да, конечно, я этим и занимаюсь.
— Добро. Завтра жду отчет. И будь осторожен. Не зря ведь на «Северной Звезде» тебя поджидали. Ну все, будь здоров.
— Шеф, одну минуту.
— Да?
— Макар Иванович, скажите, а не случались ли на Деметре несчастные случаи с приезжими?
— Не хотел тебе говорить, думал: сам увидишь в информации, которую я послал. Но раз уж ты спросил... — Шеф вздохнул. — Пять лет назад во время комплексной проверки на Деметре скончался ревизор с Земли. Внезапный обширный инфаркт. Врачи сумели только констатировать смерть.
— Это бывает.
— Эксперты смотрели его медицинскую карточку — парень был абсолютно здоров.
— Считаете, что это было замаскированное убийство?
— Непонятно. Мы проверили все досконально. Труп заморозили и отправили на Землю, вскрытие делали земные криминалисты. Там действительно был обширный инфаркт. Никаких следов специальных препаратов, которые могли его вызвать, не обнаружено. На теле никаких следов насилия. Только сильно обожжены ладони обеих рук.
— Ожоги ладоней? Откуда?
— Это установить не удалось. Врачи не придали им большого значения, только отметили сам факт.
— Хорошо, буду беречь нервы и ладони. А как его звали, кстати?
Шеф опять принялся копаться в записях:
— Стивен Дуглас. Зачем тебе это?
— Не знаю. Возможно, пригодится. Спасибо за информацию.
— Добро. Конец связи.
Я сбросил полученные с Земли данные в память своего компьютера. Затем выключил устройство связи и спрятал его в чемодан-сейф. Посмотрел на часы. Было еще довольно рано, но опять ложиться смысла не было. Я принял душ, побрился и оделся. Сел к компьютеру и бегло просмотрел присланную шефом информацию. Ничего нового я там не обнаружил. Наши аналитики умеют четко формулировать главные выводы. Если они ничего больше не увидели, то вряд ли я найду что-нибудь более существенное, чем мне уже сообщили.
Я откинулся в кресле и потянулся. В конце концов, если я не сплю, почему должны дрыхнуть все остальные? Я взял визитную карточку и позвонил Ривкину. С удовлетворением отметил, что разбудил его. Несмотря на неожиданный подъем в ранний час, Ривкин, как всегда, был сама любезность.
— Господин Карачаев, здравствуйте! Я уже начал беспокоиться. Как вы себя чувствуете? У вас все в порядке?
Не знаю, как у других, но у меня вопросы о здоровье всегда вызывают лишь недоумение. С трудом я вспомнил, что Ривкин беспокоится о моей язве. Угораздило же ее придумать!
Я невразумительно пробормотал нечто похожее на вежливую благодарность и сходу поинтересовался, когда мы начнем работать. Ривкин в ответ сообщил, что сейчас мне привезут все документы. После чего предложил встретиться внизу в ресторане.
— В котором часу вы обычно завтракаете? — поинтересовался он.
— Утром, — схамил я.
Ривкин проглотил и это:
— В таком случае жду вас через час в холле.
На том мы и расстались.
Не успел я положить трубку, как в дверь постучали. Я открыл и увидел коридорного. Видимо, он уже давно ждал под дверью. Посыльный толкал перед собой тележку, на которой аккуратными стопками были разложены папки с документами, компьютерные диски, инфокристаллы, видеокассеты и черт знает какие еще носители информации.
— Господин Ривкин велели передать вам, что здесь только общая информация.
Я удивленно осмотрел горку предметов на тележке, и недоуменно переспросил:
— Только общая информация? Значит, будет еще и дополнительная?
— Основное дополнение господин Ривкин занесут лично, — сообщил мне вытянувшийся по струнке коридорный.
Ага, основное дополнение, как выразился посыльный, есть не что иное, как вожделенная взятка. Спасибо, Ривкин, вижу, что вы меня уважаете. Но рано, рано. Будем считать, что я еще не созрел.
Я сунул коридорному мелкую купюру, которую тот принял как должное и тут же исчез. Умение обслуживающего персонала гостиниц мгновенно исчезать после получения чаевых граничит с запредельными возможностями. Только что парень был здесь, назойливо лез в глаза, всем своим видом показывал, что с удовольствием исполнит любую мою просьбу. Да что там просьбу, он счастлив просто находиться рядом со мной, если ему, конечно, будет дозволено. Однако, получив желанную бумажку, парень мгновенно растворился в воздухе. Ну да бог с ним. Говорят, им вообще не платят зарплату, считается, что чаевых вполне достаточно.
Я снова сел к столу и окинул взглядом груду информации. Она, конечно, не предназначалась для детального исследования. Просто положено предоставить проверяющему в полном объеме все отчеты, служебную переписку, накладные, счета-фактуры, выписки из актов, докладные записки, протоколы совещаний и бесконечное множество других служебных бумаг, без которых немыслимо существование уважающей себя организации. Я наугад покопался в этих сокровищницах канцелярского искусства.
Мое внимание привлекли заказы на большие партии горного оборудования. Здесь были и проходческие комбайны, и перерабатывающие комплексы, роботизированные станции первичной переработки сырья. Часть оборудования составляли комплексы жизнеобеспечения для работы людей в агрессивной, вредной для здоровья среде. Судя по актам списания дорогостоящего оборудования, условия в шахтах были чрезвычайно тяжелые и техника часто выходила из строя. Вместо списанного оборудования, администрация рудника регулярно закупала новое. Все агрегаты были дорогостоящие, самых новейших марок.
Экономические результаты деятельности рудника не впечатляли. Основная часть доходов уходила на закупку оборудования. Остальное распределялось внутри большого количества благотворительных фондов на Деметре. Оставшаяся после всех этих расходов прибыль едва покрывала текущие затраты на выплату жалования рабочим и административному составу.
Это был чисто благотворительный проект. По крайней мере, так следовало из предоставленных мне документов. Непонятно было лишь одно — зачем фирма «Бейлз и сыновья» участвует в этом проекте, явно малоприбыльном для них. При современном бурном развитии добывающей отрасли, в которой специализируются господа Бейлз, существует множество привлекательных проектов, в которые они могли бы вложить свой капитал со значительно более высокой отдачей. Тем не менее, их фирма уже более полувека с упорством продолжает держаться за этот проект.
Вот это я попробую сегодня выяснить. Я позвонил Джейсону и пригласил его на завтрак. Оказалось, что он уже внизу и ждет меня. Пришлось поторопиться. Я быстро навел порядок в комнате, то есть пошвырял в свои знаменитые чемоданы все предметы, не относящееся непосредственно к санитарному инспектору, и запер их своим личным кодом. Затем повязал галстук и вышел из номера.
В холле меня ожидали Джейсон и Ривкин Они о чем-то оживленно беседовали. Чудесный парень этот Джейсон, со всеми мгновенно находит общий язык. Меня искусству общения специально учили, а вот у него это умение, видимо, врожденное. Я поздоровался с обоими, и мы вошли в ресторан. Завтрак был не очень обильный и оставлял место для скорого обеда. Мне отдельно подали диетический комплекс, состоявший из тарелки овсянки, стакана молока и чего-то еще, такого же неаппетитного. Я меланхолически жевал все это, ругая себя за выдуманный больной желудок. Все, к обеду выздоровею, пообещал я себе.
Отодвинув недоеденную овсянку, я громко сообщил:
— Ривкин, я хочу осмотреть рудник.
— Простите, — растерялся Ривкин. — Мы ведь уже договорились, что вы будете работать у себя в номере. Я прислал вам всю документацию. Давайте прямо сейчас, после завтрака, поднимемся к вам и я дам все необходимые пояснения.
Что-то он не в восторге от моей идеи посещения рудника.
— Не утруждайтесь. Если вам некогда, то я поеду один. Но машину приготовьте, — довольно резко отказался я.
— Нет-нет! — Ривкин уже пришел в себя. — Я никак не могу допустить, чтобы вы поехали туда. С вашим здоровьем… Я никогда не прощу себе, если с вами что-то случится. Я вас очень прошу: давайте поднимемся в ваш номер. Не сомневайтесь, я владею полной информацией по всем интересующим вас вопросам.
Мне уже не просто предлагали взятку. Мне ее насильно впихивали. Еще немного, и Ривкин достанет кошелек и начнет отслюнявливать купюры прямо здесь. Уж очень он не хочет, чтобы я ехал на рудник.
— Ну вот что, Ривкин, — сказал я, поднимаясь из-за стола, — я сейчас выхожу и еду на рудник. Если хотите, присоединяйтесь.
Я действительно встал и пошел к выходу.
— Хорошо, хорошо, не волнуйтесь, пожалуйста! — Ривкин догнал меня и пошел рядом. — Сейчас я все организую.
Он что-то быстро скомандовал в коммуникатор, и мы вышли в холл. Джейсон с тоской посмотрел на недоеденную телячью котлетку под соусом из белого вина с трюфелями и отправился за нами.
Лимузин ждал нас перед входом. Джейсон с Ривкиным, вновь о чем-то болтая, уселись в салоне. Я махнул им рукой — мол, продолжайте трепаться — и закрыл за ними дверь. Сам я прошел вперед и, по своему обыкновению, сел рядом с водителем.
Шофер удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Он сидел за рулем взмыленный — пока мы спускались из ресторана, он успел прибежать в гараж, вывести оттуда и подать нашу машину к самым дверям гостиницы. Теперь он сидел запыхавшийся, но чрезвычайно гордый тем, что все сделал как надо.
Я присмотрелся к нему. Одет он был в фирменную одежду гостиничного персонала. Значка миссии ООП на лацкане, как и у всей обслуги, у него не было. Значит, либо местный житель, либо временный наемный работник. Об этом я и спросил его по дороге.
— А вы сами как думаете? — не очень вежливо пробурчал он. Похоже, мой вопрос вызвал у него раздражение.
— Мне почему-то кажется, что вы не из Города, — осторожно сказал я.
— Угадали с первого раза. — Моя проницательность пришлась по душе водителю. — На вашем месте я бы заранее побеспокоился о том, чтобы мой водитель был не из городских.
— Что, там так плохо водят?
— Ну, если вы собрались покончить жизнь самоубийством, то тогда это для вас самый подходящий водитель. А если хотите остаться в живых, то не подпускайте их к машине на пушечный выстрел.
— Даже так? А как же вы там ездите?
— Я там бываю раз в месяц и каждый раз потом прошу прибавку за вредность.
— И что, дают? — спросил я, заранее зная ответ. Но водителю надо было выговориться, и я подбадривал его.
— Ага, потом догоняют и еще дают, — усмехнулся водитель. — Лучше уж на грузовике работать. Откатался туда-сюда между портом и рудником и возвращайся в гостиницу. Подсчитывай зарплату и оставшиеся дни.
— Кстати, о водителях грузовиков. Почему они живут в гостинице, ведь это для них очень дорого? Им же могли предоставить жилье в Городе? В конце концов, сами могли бы снять там себе квартиры.
— Да ты че! — засмеялся водитель. Потом опомнился и стал лихорадочно извиняться. — Простите меня, пожалуйста, сэр, я не хотел вас обидеть. Только не говорите Ривкину, он и так меня терпеть не может, а теперь точно выгонит. А мне ведь до конца контракта еще только месяц дотерпеть.
— Не переживай, не буду я на тебя жаловаться, — успокоил я его. — Ты лучше объясни мне: почему шоферы так невзлюбили Город?
— Не место там нормальному человеку, вот что я вам скажу.
— Вот как?
— Да, не место. И вы тоже поостерегитесь туда ездить. Не надо.
— Что-то ты меня совсем запугал. Что же там такое страшное происходит? Может, я теперь, наоборот, специально туда поеду, чтобы выяснить.
— Не пугаю я. А ехать туда не надо, вот. Просто не надо туда ездить. И вообще, ничего я вам не говорил, ничего я не знаю. Меня наняли отвести вас на рудник, я и везу. А Город-шмород, это меня не касается.
Водитель демонстративно вцепился в руль и прибавил скорости. Увидев, что разговаривать тот больше не собирается, я решил сменить подход.
— Послушай, парень, ты видимо забыл, с кем разговариваешь. Хочешь, чтобы я вызвал тебя к себе в кабинет и провел официальное дознание? У меня есть и такие полномочия.
Водитель страшно побледнел, машина слегка вильнула, потом снова пошла нормально. Водитель повернулся ко мне. В его тихом голосе слышалась откровенная мольба:
— Пожалуйста, не расспрашивайте меня ни о чем. Я простой водитель, у меня через месяц кончается контракт. Я хочу спокойно доработать, получить деньги и убраться отсюда. Мы все даем подписку о неразглашении производственных секретов. Поэтому, пожалуйста, не надо меня больше ни о чем спрашивать.
Мне стало жаль парня. Простой трудяга, прилетел сюда заработать и влип в какое-то дерьмо. Ладно, это его проблемы. Мне хватает своих.
Больше за всю дорогу водитель не проронил ни слова. Только гнал машину на максимальной скорости.
Рудник никак не походил на то, что я ожидал увидеть. Перед нами расстилалось огромное болото, над которым клубился густой зеленоватый туман. То там, то тут из болота торчали искусственные насыпные острова, соединенные между собой цепью шатких подвесных переходов. По мостикам с привычной ловкостью перебегали рабочие-ящеры. Вдалеке над поверхностью воды выступали длинные трубы, из которых периодически вырывались клубы черных густых выбросов. Дым был страшно вонючий: порывы ветра доносили до нас отголоски его неприятного резкого запаха.
По узкой асфальтированной тропке мы подошли ближе к берегу. Здесь начинались бесчисленные туннели и шахты. Они под наклоном уходили в недра болота. Основное оборудование, как объяснил мне Ривкин, находилось в глубине под поверхностью. Из шахт действительно доносился монотонный гул работающих тяжелых механизмов.
Я вспомнил климатические установки на Терции. Закладывая под ними атомные мины, я успел хорошо изучить систему тоннелей и карьеров, прорезавших гранит островов. Огромные сооружения были полностью автоматизированы, на островах не было ни одного человека. Однажды построенная и отлаженная климатическая установка может работать совершенно автономно, без вмешательства человека.
Здесь картина была иной. Привычных роботов и роботизированных машин не было и в помине. Знаменитый лозунг «Автоматика может многое, но не все» на Деметре был творчески переработан и выглядел так: «Автоматика может, но ящер лучше». Ящеры были повсюду. Они легко передвигались по колено в отвратительной жиже, которая не причиняла им ни малейших неудобств. Одни спускались в низкие полузатопленные туннели, навстречу им поднимались другие.
Рудник не поражал масштабами. Все имело какой-то доморощенный вид. Ящеры с трудом протискивались в узкие шахты, более похожие на норы. Всюду встречались обломки брошенных и ржавеющих механизмов.
Мы прошли мимо входа в большой туннель. Вход был закрыт бетонной плитой, к ней сиротливо прислонился большой робот-экскаватор. Он был старый и сломанный. С него уже сняли все, что можно было унести, и теперь робот тихо ржавел возле входа в заброшенный туннель. Рядом с закрытым входом были устроены несколько новых, значительно меньшего диаметра. Из одного, пыхтя и погромыхивая сцепкой вагончиков, выезжал недлинный шахтный поезд. Небольшой локомотив, гибрид трактора и плоскодонной баржи, тянул за собой груженые вагонетки с поплавками вместо колес. Ящер, сидевший в специальном кресле, приспособленном для существа с хвостом, не обратил на нас внимания, лишь дал короткий предупредительный гудок.
Пока мы шли, разглядывая окружающее, Ривкин объяснял мне происходящее. Шум вокруг стоял такой, что я не слышал ни единого слова из его объяснений. Оставалось только с умным видом поддакивать и понимающе кивать головой. Большего от меня и не требовалось.
Мы прошли дальше. Здесь из темного, резко уходящего в глубину тоннеля выходила бесконечная лента транспортера. Его ковши были наполнены густой вязкой массой ядовито-зеленого цвета. Транспортер оканчивался над большой емкостью, в которую и вываливал свое содержимое. Несколько ящеров с лопатами в лапах стояли рядом и следили, чтобы зеленая жижа попадала точно по назначению. Иногда содержимое транспортера проливалось мимо емкости, и тогда ящеры, о чем-то оживленно переговариваясь на своем языке, собирали ее лопатами и запихивали в чан.
Впервые за время пребывания на Деметре мне представилась возможность рассмотреть местное население. Невысокие ящеры были идеально приспособлены для передвижения в окружавшей их болотной топи. Их короткие ноги оканчивались широкими мягкими подошвами, которые шлепали по грязи, не проваливаясь в нее. Яркие комбинезоны рабочих, странного на человеческий взгляд покроя, освежали окружающий болотно-промышленный пейзаж.
Ящеры прекрасно справлялись со своими обязанностями. Они работали быстро и слаженно. Маленькие работяги сновали тут и там, чем-то напоминая муравьев, однако в их копошении была видна четкая организация. Я видел, как рабочие-ящеры по команде бригадира выстроились цепочкой. Они быстро и ловко стали передавать друг другу кирпичи из штабеля. Кирпичи, быстро переходя из лап в лапы, исчезали в темноте туннеля. Горка стройматериала таяла на глазах. Я с восхищением и откровенным удивлением наблюдал за ними. До сегодняшнего дня я был совершенно уверен, что подобная технология последний раз применялась при строительстве египетских пирамид.
Я отказался от мысли увидеть здесь то уникальное дорогостоящее оборудование, которое, судя по накладным, в огромных количествах закупалось для рудника. Было ясно, что ящеры с обычной киркой и лопатой справляются не хуже современных автоматизированных и роботизированных комплексов. Что ж, такой метод получения левой прибыли известен давно и практикуется на многих субсидированных предприятиях. Грех не использовать деньги, которые спонсоры выделяют на развитие производства. Мало у кого хватает сил не поддаться искушению и не положить эти деньги прямиком себе в карман.
Наверняка на это и обратил внимание мой предшественник. Он не мог не заметить, если действительно прилетел на Деметру для инспекции, а не за очередной взяткой. Но за обнаружение подобных махинаций ревизоров не убивают. Значит, он раскопал что-то еще. Несчастный Стивен Дуглас увидел кое-что посерьезнее, чем обычные приписки в отчетности. Это должна быть такая тайна, которую ни в коем случае нельзя выпустить за пределы планеты. Даже ценой убийства инспектора Организации Объединенных Планет. А в том, что Стивена Дугласа убили, я не сомневался ни минуты.
Мы обошли по дорожке часть рудника и вышли на большую асфальтированную площадку. Там стоял огромный карьерный грузовик, готовый к погрузке. Водитель грузовика был первым человеком, которого я увидел на руднике. Это меня очень заинтересовало. Я вспомнил разговор с Гарри Найтом. Его специально наняли, чтобы сообщить по гипервидению, как люди-шахтеры работают на руднике вместе с ящерами. Пока же, кроме водителей, других людей на руднике я не видел. Было непонятно, как вообще люди могут работать в такой тесноте и грязи. Я обратился к Ривкину. Из-за постоянного шума вокруг приходилось кричать во весь голос.
— Водители грузовиков, это единственные люди на руднике? Вы говорили, что здесь работают целые бригады поселенцев! Где они?
Ривкин махнул рукой в сторону небольшого приземистого здания на краю асфальтового покрытия:
— Пойдемте в контору! Там можно говорить спокойно!
Контора встретила нас тишиной, чистотой кондиционированного воздуха и ароматом свежего кофе. Нас усадили на стулья, а конторский служащий с эмблемой ООП на рукаве комбинезона тем временем приготовил нам кофе. Пока мы с Джейсоном отдыхали после изнурительного инспекторского труда за кофе с сигарами из неистощимого лимузинского запаса, Ривкин приволок откуда-то папку со схемой рудника и фотографиями землян-шахтеров. Я внимательно осмотрел содержимое папки. Снимки были сделаны в шахте, по диаметру превышающей те, которые я видел во время осмотра.
Странно, подумал я. Единственная подходящая по размерам для людей шахта была наглухо закрыта бетонной стеной. А по туннелям, которые я уже видел, человек сможет пройти лишь согнувшись в три погибели. Не ползают же они там на четвереньках, в этих узких норах, в самом деле! В любом случае, я должен увидеть людей-шахтеров за работой. Уж слишком мне рекламировали их трудовые подвиги. Я отложил папки в сторону и сказал:
— Я хочу проверить условия труда людей-шахтеров. Где работает ближайшая бригада землян?
Ривкин замялся, затем попросил прощения и вышел. Вернулся он через минуту и с удрученным лицом сообщил:
— Вы знаете, я проверил график работ — сегодня на руднике земные бригады не работают.
— Ничего страшного, — оптимистично заметил я. — Подъедем завтра.
— Видите ли... — Ривкин слегка замялся. — Сейчас на этом участке производится реконструкция, и вряд ли его откроют до конца месяца... Да, — добавил он таким тоном, будто собирался сообщить о долгожданной смерти моего престарелого дядюшки-миллионера, оставившего мне в наследство все состояние. — Вам нет никакой необходимости спускаться в шахты. Мне сейчас сообщили, что в ваш номер в гостинице принесли все необходимые документы.
— Все документы, — со значением повторил Ривкин, глядя мне в глаза.
Отлично, подумал я. Взятка уже готова. Можно вернуться в гостиницу, взять деньги, подписать отчеты и убираться отсюда к чертовой матери. Да, шеф был прав, работа с проверяющими налажена отлично. Но так я ничего не добьюсь. Надо обострять ситуацию. Тогда если они что-то скрывают, то обязательно себя выдадут.
— Вот что мы сделаем, — сказал я, подумав. — Мне и в самом деле необходимо встретиться с шахтерами. Поднимите несколько личных дел, на ваш выбор, и возьмите там адреса. А мы поедем в Город, и я поговорю с шахтерами у них дома. Так даже будет лучше.
— Э… — Ривкин замялся от неожиданного предложения. — Нам бы не хотелось, чтобы вы ехали в Город.
— Кому это — нам? — Я постепенно накалял обстановку. — Почему я не могу поехать в Город?
— Видите ли, рудник — это закрытый стратегический объект. И, соответственно, сам Город — тоже закрытая зона. Для въезда туда надо оформлять специальное разрешение.
— Мне?! — надменно произнес я. — С каких пор инспектор ООП должен оформлять разрешение на въезд куда-нибудь?! Мы сейчас же едем в Город.
Я начал вставать со стула.
— Подождите, — почти отчаянно закричал Ривкин. — Пожалуйста, дайте мне десять минут, и я все улажу.
Я демонстративно посмотрел на часы и молча сел:
— Что ж, как раз успею докурить.
Ровно через десять минут Ривкин выскочил из дальней комнаты. Его глаза бегали по сторонам, он избегал смотреть мне в лицо. В коротких выражениях он сказал, что все устроил и мы сейчас же поедем в Город. Там господа инспекторы смогут встретиться с шахтерами у них дома. Мы вышли из конторы и повторили свой путь по руднику в обратном направлении. Лимузин нас ждал. На этот раз я сел в салон вместе со всеми. По дороге в Город Ривкин был чрезвычайно общителен. Он подробно расспросил, как мы провели вчерашний вечер, все ли в порядке, не осталось ли каких невыполненных пожеланий. Когда спрашивать стало уже абсолютно не о чем, он переключился на анекдоты и терзал нас ими, пока мы не приехали в Город.
Скоростное шоссе, как водится, было отгорожено от Города бетонным ограждением. Въехать в Город можно было только через одну из немногочисленных транспортных развязок, которые казались совершенно неуместными при почти полном отсутствии движения на шоссе. Въехав на один из таких мостов, наш лимузин притормозил и опустился на обочине. Дальше въезд был перегорожен бетонными надолбами, настолько мощными, что с ними с трудом справился бы и тяжелый танк.
С другой стороны заграждения нас ждало старенькое наземное такси. Ривкин вышел из лимузина и предложил нам пересесть туда. Так нам будет удобнее проехать по Городу, объяснил он. Мы прошли между бетонными надолбами и кое-как устроились в такси. После лимузина машина показалась старой, маленькой и грязной. Впрочем, субъективного в моей оценке было мало. Машина и в самом деле была разбитой, тесной и немытой. Молчаливый таксист только кивнул в ответ на приветствие. Адрес ему, по-видимому, сообщили заранее. Как только мы закрыли за собой двери, такси рвануло по разбитому асфальту.
По городу мы ехали недолго, минут десять. Теперь Ривкин молчал. Я тоже не заводил разговор, а внимательно смотрел в окно, жадно рассматривая окружающее. Я видел разбитое, в ямах покрытие улиц; тротуары с грязными лужами и рытвинами; серые, давно не ремонтированные стены домов; фонари с выбитыми стеклами; кучи мусора на тротуарах.
Архитектура района, по которому мы проезжали, не поражала красотой и оригинальностью. Это был квартал стандартной жилой застройки. Невысокие, двух- и трехэтажные дома цеплялись стенами друг за друга, изредка открывая между собой узкие проходы переулков. Бесконечный ряд дверей и окон выходил на узкий тротуар. Кое-где перед входом были разбиты крошечные газоны с изгородью из вечнозеленого кустарника. Но большинство дверей выходили прямо на улицу. Да и не все двери были на своих местах. Многие дома стояли пустые, с разбитыми стеклами в окнах и сорванными с петель дверьми. Сквозь открытые дверные проемы в таких домах была видна поломанная мебель, обломки бытовой техники, раздавленные детские игрушки, битая посуда, пустые бутылки, мятые кастрюли. Словом, все то, что обычно можно увидеть в пустых брошенных домах.
Район и в лучшие свои дни не относился к элитным; сегодня же он представлял собой жалкое зрелище. Повсюду валялись какие-то тряпки. Ветер шевелил на земле непременные обрывки газет и гонял вдоль тротуаров пустые целлофановые пакетики. Вокруг было грязно, пыльно. Все несло на себе налет опустошенности и забвения. Когда-то вдоль всей улицы между тротуаром и дорогой росли деревья. Теперь от них остались только короткие засохшие обрубки.
Было очевидно, что о процветании или даже об обыкновенном благополучии здесь говорить не приходится. Город был запущен донельзя. Это была не простая неухоженность, это было медленное умирание.
Наиболее удручающее впечатление производили немногочисленные прохожие. В основном, по улицам группами шатались какие-то неряшливые или вовсе опустившиеся типы. Они провожали нашу машину взглядами и выкрикивали вслед невнятные угрозы. Некоторые швыряли в нас камни и пустые бутылки. Я понял, откуда на корпусе машины столько вмятин.
Отдельные, прилично выглядевшие прохожие встречались реже. Они двигались быстро, настороженно, стараясь не приближаться к этим компаниям. В основном это были люди среднего и пожилого возраста. На нас они либо вовсе не обращали внимания, либо провожали завистливыми взглядами. Я понял, что для большинства из них поездка на раздолбанной неуклюжей старенькой машине была недостижимой роскошью.
Такси остановилось у въезда в небольшой переулок. Ривкин вышел первым и огляделся, видимо, пытаясь сориентироваться. Он достал записную книжку, сверил табличку на доме с записями в блокноте и удовлетворенно кивнул головой.
— Это здесь, — позвал он нас. Мы вышли из такси и пошли вслед за ним в глубину прохода.
— Эй! — неожиданно раздалось за нашими спинами. — А платить кто будет?
— Мы скоро вернемся, не уезжайте, — не останавливаясь, крикнул в ответ Ривкин и прошел в глубь переулка. Мы с Джейсоном последовали за ним.
— Черта с два! — заорал таксист. — Вы выйдете с другой стороны и удерете. Знаю я таких. Прикидываются приличными людьми, а сами норовят обмануть честного таксиста. Заплатите за один конец сейчас, а если хотите, чтобы я вас дождался, то дайте залог, иначе уеду.
Ривкин засуетился.
— Простите, ради бога. Я сейчас все улажу, — обратился он к нам с Джейсоном. — Иду, иду, не скандаль! — крикнул он водителю.
Ривкин быстро пошел по направлению к машине, доставая на ходу из кармана пиджака свое портмоне. Когда он подошел к машине, я все понял.
— Ривкин, стой, мерзавец! — крикнул я и бросился за ним. Но было поздно. Ривкин рванул дверь и кулем упал на сиденье. Водитель, все это время не выключавший мотор, резко надавил на газ и машина рванула с места.
Мне оставалось только стоять и смотреть, как такси с распахнутой дверцей свернуло за угол и исчезло из виду. Так дешево меня давно не кидали. Разве в самой ранней молодости, когда я еще чуточку верил людям. Не всем, конечно, но некоторым.
Я бросился на улицу в надежде поймать проходящее такси. Но не успел. У выхода из переулка материализовались пятеро здоровых парней в одинаковых кожаных куртках. Парни медленно приближались к нам. Засунув руку за спину, каждый из них достал из-под куртки кто бейсбольную биту, кто кусок арматуры. Ближайший ко мне бугай играл куском ржавой водопроводной трубы. Один конец ее был аккуратно обмотан изолентой, что превращало железяку в удобное и опасное оружие.
— Стоять, подонки!
Я выхватил бластер и выстрелил. Луч прочертил предупредительную полосу на асфальте в полуметре от ног парней. Их лица покраснели от опалившего их жара. Парни остановились, зловеще ухмыляясь. Я понял, что это значит и попытался крутнуться на месте, чтобы отразить атаку сзади. В этот момент в мой затылок врезался небольшой метеорит и перед глазами все поплыло. Прежде чем окончательно потерять сознание, я все же успел закончить поворот и заметить в конце тупика мальчишку с рогаткой в руках.
Когда ко мне вернулось сознание, я обнаружил, что валяюсь на земле и моя голова гудит как пустое ведро. Мыслей не было, лишь крутился старый гусарский анекдот: «Поручик, но ведь можно и по лицу схлопотать?» — «Ну что ж, бывает, что и по морде дают».
Постепенно сознание вернулось полностью. Я вспомнил пацана с рогаткой и ощупал затылок. Так и есть — в волосах застрял стальной шарик от подшипника. Страшное оружие в умелых руках. Спасибо современной моде. Мои напомаженные волосы смягчили удар, и я отделался лишь шишкой и потерей сознания. Уже хорошо.
Я пошевелил руками и ногами, проверяя себя. Наверняка на теле есть синяки, но не более того, ничего не сломано. Кожаные куртки воспользовались возможностью немного попинать меня. Но, очевидно, убить меня приказа не было. Я попробовал встать. Голова кружилась, в ушах шумело, но в целом тело меня слушалось. Во рту был странный привкус, как после принятия сильного болеутоляющего или нейтрализатора какой-нибудь отравы.
Я понял, что сработала моя аптечка. Я не киборг и не супермен, но кое-какие средства экстренной помощи или защиты, называйте это как хотите, у меня имеются. На внутренней стороне бедра моей левой ноги есть небольшой, едва различимый шрам. Если помять мышцу, то внутри бедра можно обнаружить небольшое уплотнение. Это и есть центр неотложной медицинской помощи. В моей ноге спрятан микроскопический анализатор крови. Он постоянно делает анализ на яды, наркотики и тому подобную дрянь, чье присутствие в моей крови вовсе не обязательно. Обнаружив такую гадость, анализатор тут же вспрыскивает в кровь соответствующий антидот из небольших пластиковых ампул, зашитых там же в бедре, рядом с анализатором. Кроме этого, при необходимости аптечка может ввести обезболивающее, сердечный препарат и что-то еще. В целом, аптечка вполне в состоянии оказать первую экстренную медицинскую помощь. Судя по ощущениям, это и произошло. В моей крови циркулировала солидная доза лекарств. Правда, непонятно, с какой целью аптечка это сделала. Шишка на голове и даже сотрясение мозга раньше никогда не вызывали у моего кибернетизированного персонального доктора такого повышенного внимания.
Я обратил внимание на странное жжение в ладонях. Я посмотрел на свои руки и удивился. В обоих кулаках я держал по круглому ярко-синему плоду, размером с лимон. Плоды были надрезаны, из них вытекал сок. Этот сок и вызывал то самое жжение. Я отбросил плоды на землю и посмотрел на ладони. В местах соприкосновения надрезов на плодах с кожей ладоней были видны свежие, ярко-алые рубцы ожогов.
Что такое, что происходит? Неужели все представление было затеяно лишь для того, чтобы устроить мне ожог ладоней? Это можно сделать и не таким экзотическим и трудоемким способом. Видимо, эти плоды что-то в себе содержат. В памяти что-то щелкнуло. Ну да, у моего предшественника, ревизора Стивена Дугласа, тоже были обожжены ладони. «Береги голову и ладони», — пророчески напутствовал меня шеф. Я же не уберег ни того, ни другого.
Я еще раз прислушался к своим ощущениям. По-прежнему все с порядке, сердце бьется нормально, все неприятные ощущения вообще прошли. Лекарство действует. Ну конечно, именно лекарство. Значит, в плодах действительно есть какая-то гадость, скорее всего яд, вызывающий сердечный приступ. Мой доктор распознал его и вовремя успел ввести в кровь противоядие. Итак, я в порядке.
А Джейсон? Я повернулся к нему. Я так привык работать в одиночку, что чуть не забыл о своем партнере. Долгие годы работы приучили меня беспокоиться лишь о собственной безопасности. Я резко обернулся, ища глазами Джейсона. Долго искать не пришлось. Он лежал, закрыв глаза, на спине недалеко от меня. Руки мой невезучий партнер раскинул в стороны, кулаки были сжаты. Сквозь неплотно соединенные пальцы капал ядовитый синий сок. Я наклонился над Джейсоном, разжал его ладони, вытащил и брезгливо откинул в сторону уже знакомые мне синие «лимоны».
Я бегло осмотрел не пришедшего в себя Джейсона. На него отрава уже подействовала: лицо побледнело, дыхание было частым, сердце колотилось как сумасшедшее. Более детально осмотреть пациента я не мог, диагноза поставить — тоже. Но парню необходима срочная медицинская помощь, это не вызывало сомнений. Надо вызывать врачей или полицию. Дальше будет видно. С Ривкиным я рано или поздно разберусь сам. Но прежде всего надо спасти Джейсона. Я схватился за браслет связи, который традиционно ношу на левой руке.
Вернее было бы сказать — я схватился за то место, на котором носил браслет связи. Ни у меня, ни у Джейсона их больше не было. Было странно и непривычно смотреть на левую руку, не украшенную привычным с детства атрибутом высоких технологий, но тем не менее рука была голая. Я полез в карман пиджака, потом в другой. Ощупал брюки. В карманах было пусто. Кожаные куртки, напавшие на нас, тщательно обыскали меня и забрали абсолютно все, что там было. Документы и деньги вытащили, разумеется, в первую очередь. Бластера тоже не было. Я скосил глаза и увидел, что мой инспекторский значок с эмблемой ООП больше не украшает лацкан дорогого пиджака. На месте гордого символа представителя верховной власти виднелась лишь дырка, из которой в разные стороны торчали обрывки ниток. Значок выдрали «с мясом». Мы остались одни в чужом городе безоружные, без денег и документов.
Но прежде всего меня беспокоил напарник. Я опять наклонился к нему, проверяя, жив ли он еще. Джейсон оказался живее всех живых. Когда я наклонился к нему, он пришел в себя и открыл глаза. Похоже, особо болезненных ощущений он не испытывал. Он увидел меня, и это привело его в полный восторг. Джейсон поднял руки к моей шее и нежно обнял меня. Он притянул мое лицо к себе. Я, ничего не понимая, наклонился ближе, и Джейсон, счастливо улыбаясь, прошептал:
— Милый, наконец-то. Я так тебя люблю.
Я недоуменно посмотрел на него:
— Джейсон, дружище, ты в порядке?
Услышав мой голос, Джейсон улыбнулся еще шире, приподнялся и потянулся ко мне, явно пытаясь поцеловать в губы. Совершенно инстинктивно я отшатнулся и отбросил его руки с затылка. Лишившись опоры, приподнявшийся Джейсон рухнул обратно на землю. Его затылок с глухим стуком ударился об асфальт, и он потерял сознание. Что ж, в такой ситуации это только к лучшему. Пусть пока спокойно полежит.
Я ожидал всего, но только не этого. Половая ориентация Джейсона была направлена исключительно на женщин. Еще в школе он отбил у меня первую красавицу класса, чего я не мог простить ему целых две недели. Потом она ушла и от него, и мы вновь стали друзьями. Не думаю, чтобы что-то изменилось за то время, что мы не виделись. По крайней мере, на борту «Северной Звезды» прелести баронессы дин Гольд его вполне устроили. Да и потом, во время полета, когда мы остались одни на корабле, а потом в шлюпке, он не проявлял никаких признаков влюбленности. Хотя более идеального места для влюбленных найти трудно. Но тогда Джейсон был ко мне совершенно равнодушен (когда я говорю «равнодушный», я имею в виду только в этом смысле). В остальном у нас сложились прекрасные дружеские отношения.
И вдруг вот так, посреди улицы он признается мне в любви. Более того, он явно был настроен на серьезное подтверждение действием этого своего признания. Неужели его так треснули по башке, что там все перепуталось? Вряд ли, Джейсон ведь, в конце концов, реальный человек, а не мультяшный герой. А вот в той отраве, которую ему сунули в ладонь, запросто могло быть что-то такое, что подействовало на него таким образом. Видимо, неспроста, ох неспроста нам, валявшимся посреди улицы без сознания, сунули в руки эту гадость. Они ведь не знали о моей аптечке. Значит, рассчитывали, что на меня это подействует точно так же, и мы с Джейсоном займется любовью прямо на тротуаре. Бред какой-то.
К счастью, я остался в норме. Автоматический анализатор выявил в крови присутствие неизвестной отравы и тут же ввел антидот. Похоже, он ввел также болеутоляющее и тонизирующее. Я был в полном порядке, только небольшое головокружение и странная эйфория показывали, что это благополучие далось организму недаром, и через некоторое время я должен буду дать ему отдых. Но это будет потом, а сейчас я снова был в форме и готов был выпутаться из этой дикой ситуации.
Я огляделся. Вокруг по-прежнему было ни души. Все, теперь моя очередь. Надо брать инициативу в свои руки, и первая неотложная проблема — это привести в порядок Джейсона. Я взял его на руки и пошел в ближайший подъезд. Впервые за день мне повезло. Не успел я зайти, как одна из дверей распахнулась, и оттуда выглянула девушка.
— Заходите, я все видела из окна.
Я зашел в квартиру и положил Джейсона на диван возле окна.
— Спасибо, — сказал я, обернувшись к хозяйке, и огляделся. Квартира была небольшая, но уютная и, что выглядело необычным в этом грязном, запущенном городе, чистая и ухоженная. Возле стены стоял гипервизор, перед ним журнальный столик. Вокруг столика расположился бессмертный набор мебели для гостиной: большой раскладной диван, небольшой диван для двоих и кресло. У другой стены, в нише, была оборудована кухонька, рядом с ней стоял крошечный обеденный стол и два табурета. В третьей стене был проход, из которого вели двери в спальню и в ванную комнату.
Перехватив мой взгляд, хозяйка сказала:
— Зайдите в ванную и умойтесь, на вас живого места нет.
Я прошел в ванную и привел себя в порядок. Огляделся. Ванная комната может многое рассказать о жильцах дома. Как и в гостиной, там было чисто и аккуратно. Бесчисленные флакончики, баночки и бутылочки на полках были сгруппированы и отсортированы по размерам, форме и даже по цветовому сочетанию. Все предметы туалета принадлежали одной взрослой женщине. Везде было чисто, но отсутствие мужской руки сразу бросалось в глаза. Дверца шкафа не закрывалась до конца, поскольку просел навес. Имея отвертку, я бы исправил этот дефект за пару минут, но отвертка в этом доме, конечно, вряд ли нашлась бы. Для того чтобы спустить за собой воду, мне пришлось засунуть палец в дыру на бачке унитаза, нащупать какой-то штырь и надавить на него. После этого бачок сердито заворчал, но воду вылил. Итак, ванная рассказала мне, что в доме живет одинокая, до педантизма аккуратная женщина. Мужчины в доме не было, а если и появлялся кто-нибудь, то без цели остаться насовсем. Детей не было тоже.
Из ванной я вернулся уже прежним. Ничего не болело, головокружение прошло, сердце билось в прежнем, годами выверенном ритме. Я наконец сообразил улыбнуться и поблагодарить хозяйку. Заодно присмотрелся к ней поближе. Хозяйка была под стать квартире: миниатюрная (не достает мне до плеча), аккуратная и очень симпатичная. Короткие темные волосы вокруг чистого белого лица и огромные синие глаза просто завораживали. В средние века за такое сочетание можно было угодить на костер: тогда считалось, что синие глаза при темных волосах могут быть только у ведьм. Что ж, древние многое знали.
Я поискал глазами телефон и спросил хозяйку:
— Можно вызвать врача?
Она отрицательно качнула головой:
— Они никогда не лечат наркоманов. В лучшем случае заберут его в больницу, но я не слышала, чтобы кому-нибудь там действительно помогли.
— Постойте, какие наркоманы? Джейсон не наркоман.
— Все, теперь уже наркоман. Вы что, не знаете, что ткана дает мгновенное привыкание? Один раз взял в руку, и все — приобщился на всю жизнь.
— Подождите, подождите. Давайте еще раз и с самого начала. Что такое ткана? Это те самые синие плоды?
Женщина смотрела на меня с недоумением. Мне тоже надо было начинать с самого начала.
— Я в самом деле ничего не знаю. Я только позавчера прилетел с Земли.
Слово «Земля» произвело впечатление.
— Так вы с другой планеты? С самой Земли?
— Да, а в Городе я вообще только что оказался. И ничего тут не знаю и не понимаю. Единственные жители Города, с которыми я успел встретиться до вас, носили кожаные куртки и не удосужились объяснить мне правила поведения. — Я виновато развел руками. — Так что, если можете, объясните мне в двух словах про ткану и про все остальное.
Женщина смотрела на меня не как на жителя другой планеты, а как на пришельца из другого мира.
— Неужели вы с самой Земли? А почему вы…
Пока женщина пыталась сформулировать внезапно возникшие у нее вопросы, я взял инициативу в свои руки:
— Подождите. У нас очень мало времени. — И, пресекая новый вопрос, продолжил: — Давайте договоримся так. Вы мне коротко рассказываете о ткане, потом мы решаем, что делать с Джейсоном. После этого, если останется время, я отвечу на все ваши вопросы.
Хозяйка квартиры посмотрела на меня, собираясь с мыслями. Ее можно было понять, все произошло так неожиданно. Наконец она решилась. Женщина тряхнула головой, отчего ее волосы взметнулись вверх и тут же опали.
— Ткана — это наркотик. Его принимают, зажав в ладони. У нее очень ядовитый сок, и он быстро впитывается в кожу. Потом наступает период неодолимого сексуального желания. Наркоман, принявший ткану, должен немедленно кого-нибудь… — Женщина замялась, подбирая нужное слово.
— Трахнуть, — подсказал я.
— Вот именно, — подхватила засмущавшаяся было хозяйка квартиры. — Они именно трахаются, как животные. Хватают первого попавшегося под руку. Если поблизости нет женщин, то они занимаются сексом друг с другом. Это отвратительное зрелище.
— Догадываюсь. Мой друг уже признавался мне в любви.
— Да-да, они называют это любовью. Они страшные, омерзительные.
— Успокойтесь, давайте без эмоций.
— Самое страшное, что ткана мгновенно вызывает привыкание. Кто однажды ее попробовал, тот уже не может без нее жить.
Женщина продолжала что-то быстро говорить, а я был как в тумане и ничего не слышал, лишь завороженно смотрел на нее. Ее черные волнистые волосы очаровательно обвились вокруг изысканно красивой головы. Тоненькая и нежная кофточка облегала безупречную грудь, и я заметил, что под кофточкой нет белья. Косметика была наложена умело и подчеркивала выразительные черты удивительно милого, притягательного лица. Когда она говорила, ее губы, казалось, посылают мне поцелуи.
— Да не смотрите вы на меня, как собака на кость! — вдруг закричала женщина, разглядев выражение моих глаз. — Вы что, тоже надержались тканы? Если вы себе что-нибудь позволите, я вышвырну вас отсюда с вашим приятелем-наркошей!
Она взглянула на мои руки и увидела свежие рубцы на ладонях. Бросилась к кухонному шкафчику, схватила там вилку и выставила ее перед собой.
— Не подходи!!! — истерически взвизгнула она.
Я потряс головой и взял себя в руки:
— Простите меня. Сейчас все будет в порядке. Вы правы, мне действительно тоже сунули ткану, но я успел принять антидот. Все было в порядке, пока я не увидел вас. Похоже, мой антидот на такие перегрузки не рассчитан. — Я улыбнулся и посмотрел ей в глаза. — Все, обещаю вести себя хорошо. Давайте дружить. Кстати, меня зовут Андрей.
— А меня — Ольга. А вы точно меня больше не хотите? — настороженно спросила она.
— Оленька, как вам не стыдно задавать мужчине подобные вопросы?
— Ой, — зарделась Ольга. — Простите, я такую глупость сморозила. Вы понимаете, я так испугалась. Я хотела вам помочь, они так вас били, а потом я увидела у вас в глазах это и так перепугалась... Вы же не такой, правда? Вы не знаете, какие они страшные. Они мечутся по Городу, врываются в дома и насилуют всех, кого могут поймать. А потом заставляют взять ткану и забирают с собой.
Ольгу прорвало, и она заговорила быстро, захлебываясь словами, перескакивая с одного на другое:
— Они здесь были. Моя подружка, Джина, она думала, что это наши пришли, и открыла дверь. Я не представляю, что с ней сделали. Когда я пришла, все было перевернуто, а ее не было. Я ждала, ждала, а она так и не пришла потом. И наши ничего не знают.
Ольга уткнулась лицом мне в грудь и разрыдалась. Я хотел обнять ее, но вспомнил про вилку, которую Ольга машинально продолжала держать в руке, и не решился. Я только отечески похлопал ее по спине и попросил:
— Пожалуйста, Оля, возьмите себя в руки. У нас катастрофически нет времени. Надо помочь Джейсону.
Ольга отвернулась от меня и закрыла лицо руками. Она еще раз всхлипнула и, вспомнив о Джеймсе, сказала:
— Подождите, сейчас мы поможем вашему другу.
С этими словами она выбежала из комнаты в спальню. Через пару минут она вернулась, неся в руке пузырек с прозрачной жидкостью.
— Вот, — она протянула его мне. — Дайте ему выпить. Совсем его это не вылечит, но полученную дозу нейтрализует почти полностью.
Я взял пузырек, подошел к дивану и влил содержимое в рот Джейсона. Тот закашлялся, поперхнувшись, но проглотил. По его телу пробежала судорога. Наконец Джейсон открыл глаза и осведомился, где он и что случилось. Я обрадованно начал было ему все объяснять. Он вполне осмысленно кивал головой в такт моим объяснениям. Когда я закончил, он с чувством сказал: «Да, конечно». Потом Джейсон протянул ко мне руку с намерением погладить меня по щеке и слабым голосом произнес:
— Эндрю, любимый... — После чего глаза у него снова закрылись, голова безвольно свесилась набок, и он снова отключился.
Я поудобнее уложил его на диване. Было видно, что на этот раз он просто спит обычным, спокойным сном. Я вопросительно посмотрел на Ольгу.
— Все в порядке, — ответила она. — Ему надо как следует выспаться, и завтра утром он будет как огурчик. Несколько дней он проживет спокойно, но затем начнется ломка и ему опять будет нужна ткана.
— Он ее сегодня видел в первый и последний раз!
— Не надейтесь. Одного раза достаточно, чтобы потом зависеть от этой дряни всю жизнь. Так что садитесь, я приготовлю чай, и мы с вами поболтаем. У меня к вам куча вопросов, я так ничего и не поняла. Кто вы? Почему на вас напали?
— Постойте, Оленька, постойте. Я не могу ждать здесь, пока Джейсон выспится. У нас нет времени даже на чай. Если я хоть что-нибудь понимаю, эти подонки скоро сюда вернутся. А может быть, нагрянет полиция, причем совсем не для того, чтобы вылечить Джеймса. Боюсь, что на этот раз нас попытаются прикончить окончательно.
У Ольги округлились ее и без того огромные глаза.
— Все, — продолжал я. — Огромное спасибо за помощь, теперь мы уйдем, а вы постарайтесь уничтожить все признаки нашего пребывания здесь. А потом, если успеете, тоже уходите к какой-нибудь подруге и постарайтесь убедить ее, так, на всякий случай, что вы сидите у нее уже два часа.
— Но что случилось?
— За нами охотятся. Я еще сам не понимаю, кто именно, но облава будет знатная. Поэтому нам надо удирать отсюда.
— Вы убили кого-то? — дрожащим голосом спросила Ольга.
— Что вы, Оленька! Ну посмотрите на меня, разве я похож на убийцу? — попытался отшутиться я.
Ольга опустила голову и чуть слышно прошептала:
— Похож.
По моей коже пробежали мурашки. Эта маленькая испуганная женщина действительно разбирается в людях. Как жаль, что сейчас я убегу и мы никогда больше не встретимся.
— Ольга, послушайте меня, пожалуйста. Сейчас не время и не место для объяснений, но я очень хочу, чтобы вы мне поверили. Давайте сформулируем все иначе. Я не преступник, могу в этом поклясться. И мне очень важно, чтобы вы мне поверили. Очень-очень. Несмотря на то, что сейчас я уйду отсюда и мы никогда больше не увидимся.
Ольга подняла голову и посмотрела мне в глаза:
— Я почему-то вам верю. Вы ведь не сделали ничего плохого, правда?
Я молча кивнул.
— Вот, возьмите это... — Она быстро нацарапала что-то на листке бумаги и добавила: — Разговаривайте там только с Элвисом. Скажете, что это я вас послала. Надеюсь, он сможет помочь вам больше, чем я.
Я не глядя сунул записку в карман. Разберемся с ней позже, сейчас главное спрятать Джейсона и дать ему прийти в себя. А мне необходимо оглядеться вокруг, понять, куда же меня занесло и что за чертовщина здесь творится. На самом деле для этого я сюда и летел, и теперь передо мной находится объект моего расследования. Правда, изначально я планировал появиться здесь в другом, более выгодном положении. Моя экипировка, вернее ее полное отсутствие, оставляло желать лучшего. Связи с Землей у меня нет никакой. Поэтому сейчас мне важно собрать как можно больше информации, чтобы понять, как действовать дальше. Для начала хватит и простой прогулки, если, конечно, принять все меры предосторожности. Я уже собрался идти, но, взглянув еще раз на Ольгу, не удержался, легонько обнял ее за плечи и поцеловал на прощание. Она не возражала, но и не ответила. Поцелуй вышел очень целомудренный, чего нам обоим и хотелось. Ольга быстро отстранилась и насмешливо сказала:
— Что, опять ткана заиграла?
Я ничего не ответил, молча вернулся к дивану, снова взял Джейсона на руки и, не оглядываясь вышел из дома. Я еще раз осмотрелся. Вокруг никого не было. Со спящим Джейсоном на руках я вышел из переулка на улицу. Вокруг все еще было пусто. Я побежал. Никакого плана у меня не было.